Мы все такие большие несчастные дети, которым нужно совсем немного.

Но почему-то именно эта малость оказывается самой недостижимой.

Нужно всего-то подойти и уткнуться, зная, что тебя обнимут, а не обольют молчанием.

Подойти и поделиться. Зная, что тебя не оттолкнут. Один говорит – второй слушает.

Этим взрослым детям очень нужно знать, что их слышат и понимают. Потому что дети часто говорят, но взрослые их не слышат по-настоящему.

А еще этим детям, конечно же, страшно идти в темноте. И неважно, сколько им лет – наверное, с каждым годом все страшнее, потому что ответственности больше.

Иногда они просто хотят отдохнуть на этом своем пути, потому что это же очевидно – будь тебе 40 лет, 45, 70 – мы все равно дети, которым очень нужен отдых. Пусть совсем небольшой – ведь быть все время взрослым и мудрым — вовсе не быть, а лишь казаться. Мы там, глубоко, дети. Раненые, слегка отчаявшиеся, мучающиеся своими вопросами…

***

Еще некоторые дети привыкли к одиночеству. Они давным-давно уяснили, что идти в темноте нужно осторожно, зажав сердце в кулачке, чтобы оно не сильно трепыхалось. И что даже когда из этой темноты появляется что-то, к чему можно прижаться и отогреться, до конца этому верить нельзя – потому что оно исчезает, хотя казалось таким реальным. Но все равно верят.

Эти дети очень взрослые. И да. Они точно знают, что никогда нельзя выпускать из кулачка это самое сердце, потому что ты идешь в темноте и нельзя, чтобы оно трепетало.