— Я не хочу выделяться, — рыдает Алина. — Мама, оставь мое сочинение, как есть!
(О том, что нужно писать сочинение, я узнала внезапно — после кола, полученного за несданное сочинение.)
— Алина, но это же не сочинение, а описание! Нельзя писать сочинение по картине, просто перечисляя, кто во что одет (речь, на минуточку, о бессмертном Васнецове и трех богатырях). Нужно же придумать историю!
Для нынешних школьников кол — это такая фигня, ну как мне утром кофе сварить. Еще не разлепляя глаз, спотыкаясь и зябко ежась со сна, я автоматически (мозг еще досматривает последний сон, а тело не хочет отпускать тепло постели) включаю чайник, развинчиваю кофейник, открываю коробку с кофе. Кофе…
Я бы хотела, чтобы кто-то уже придумал духи с тонким и нежным — мое, в то же время терпким и горьким — мужским — запахом кофе. Легкий и звенящий рабарбар — моя летняя любовь — уже есть. Теперь хочу кофе.
***
Я помню свою первую единицу. (Да-да, кто что помнит). Это было на уроке алгебры, мы с соседом по парте резались в морской бой. И все шло без сучка и задоринки, прозвенел звонок с урока, все радостно начали пихать учебники в рюкзаки. И тут этот омерзительный листок с недоигранной партией — он вылетел из тетради как раз под ноги нашей математичке Людмиле Борисовне.
— Змейкина?!!! Эт что такое? А?!!! ЕДИНИЦА! В ЖУРНАЛ!!!
— Людмила Борисовна, это с биологии! Мы там играли! Это не сейчас!
— Еще и на биологии? Тогда я за Тамару Николаевну! Дневник давай!
В журнале появляется единица, я обреченно тащу дневник на заклание. Железной рукой учительница выводит жирный кол и ставит размашистую подпись. В воздухе ощутимо пахнет концом света — если мама может быть снисходительной, то от папы я милостей не жду. Там всегда непредсказуемо, но одинаково неприятно.
Дома кусок не лезет в горло — кол висит надо всем и отравляет. Как анчар. Надо срочно что-то придумывать, возможно даже противозаконное. Из дневника вырывается лист с лишней оценкой, пихается в проем между окном и столом, я наспех подделываю папину подпись — мол, уже ознакомлена со своими успехами. И буквально через пять минут папино грозное:
— Инна, тащи дневник!
Папа листает страницы, хмыкает, вроде все сходится. И тут мама:
— Женя, а что у нее тут с датами? А это что? Инна? Ты страницу вырвала?
Мама-мама… Папа застывает, начинает сверять факты, понимает, что нестыковка, а потом обнаруживает и фальшивую подпись. Дальше скучно.
Поэтому та щедрость, которой сорят колами в нашей Таллиннской гуманитарной гимназии, меня удивляет. Для нас кол это был край, за который перейти было просто жутко. Все! Ты не жилец. Дальше только родители в школу, директор и профтех. С перспективой пойти в дворники. Или возможным диссидентством в котельной.
А для этих детей лишь палочка, такая же, как любая другая оценка. Никак не отражающая истинного положения дел. Кол за несделанную домашку, за забытый учебник. Все можно исправить. Смысл в этой оценке? Что педагог хочет ею донести?
***
И вот мы с Алиной пишем сочинение.
— Алина, нужно передать настроение. На небе тучи и просветы в облаках — наверное, только что прошла гроза, — я разгоняюсь и лечу уже далеко-далеко, в прошлое, в Киевскую Русь, к печенегам и татаро-монголам. — Кто им грозил? Почему богатыри вышли дозором? А еще смотри, у Алеши Поповича конь рыжий, как осенняя листва. А как художник передал мощь и норов этих коней, а? Ты только посмотри! Попробуй про это все написать историю, расскажи, что было до того, как они появились на этой картине…
— Мама!!! — Начинающим рыдать голосом, потому что звезды не так сложились. — Мне сказали писать так, как я написала! Мне даже Антон сказал, что надо так!!!!!!!
— Меня мнение Антона вообще не волнует, — я вскипаю как сода под уксусом. — Садись и пиши, как надо! То, что у Добрыни Никитича, по твоей версии, вместо коня лошак — сын кобылы и осла — педагога не волнует. И то, что они в кольчугах и у каждого щиты — и так видно. Ты должна передать настроение! Историю. Чтобы все, кто читает твое сочинение смогли увидеть эту картину внутренним зрением!
Алина медленно (время позднее, сочинение уже написано и переписывание в планы не входило) включается. Сопли высыхают, глаза загораются, хватается за ручку. Несколько секунд задумчивости, и понеслось. Пятнадцать минут — рассказ о трех богатырях с подробной биографией их коней — все тут. Все есть. Все прекрасно.
В школе кол исправляется, я ставлю себе пятерку и отправляюсь почивать на лаврах.
А вечером приходит счастливая Алина:
— Мама! Я все исправила! Я прочитала Наталье Сергеевне оба сочинения — мое и твое. И мое ей понравилось больше!
*ненавижушколу*
Вот, собственно…
И коллективное творчество:
