Стоишь где-то на трапе, традиционно фотаешь винглет, мысленно прощаешься со всеми, и входишь в святая святых.

Рядом с тобой еще полторы сотни таких же смелых, каждый о своем. Никто громко не нервничает, все даже шутят и делают вид, что бывалые бойцы, но как только чей-нибудь отвратительный ребенок начинает задавать вопросы о том, что будет, когда мы все навернемся, в его сторону косится как минимум с десяток перекошенных добротой лиц. И желание у всех одно. Плохо скрытое, надо признаться.

— Ты что, мы не упадем, как ты мог подумать, — срывается на дискант, уходящий в ультразвук мама, и спешно затыкает ребенку рот планшетом. На какое-то время все затихают.

Ручная кладь запихивается на полки (я всегда пихаю все под сиденье, потому что лень потом прыгать), садимся, пристегиваемся и… Я сразу впадаю в летаргию. Разбег — это самое прекрасное у полета. Если честно, я бы им и ограничилась. Набрал свои крейсерские 270-300 кмч и до Таллинна. Я вообще не против.

Взлет еще нравится. Если приличный. А если автопилоту приспичивает резко на вираж или ямы воздушные — нет. Не мое.

И вот летишь в этой хрени, деваться уже некуда, и думаешь о том, что будет, если сейчас турбина таки не выдержит накала… В этот момент я цепляюсь в мужа мертвой хваткой — чтоб если что, хоть не потеряться. Всем кажется, мол, такой романтик. (Ударение на «тик»). А хрена там романтик. (Ударение там же). Там судорога и попробуй вырвись из объятий.

Мне несколько раз в жизни приходилось летать одной. Вообще ни одной родственной руки не было. Сунуться не к кому. Видать, на моей морде был написан такой ужас, что соседи добровольно предлагали свои груди и руки — уткнуть и обнять.

А хрена. Еще не хватало всем сознаваться, что я трусиха. Ничего подобного. Это надо нести со скромным таким мужеством. Слабая хрупкая женщина и вдруг одна, без ансамбля. Но сама. Со своим чемоданом. И некому налить шампанского. Кажется, это называется печать страдания. Ну или как-то так — когда лицо одновременно и мужественное, и видно, что коренной болит уже третьи сутки.

***

Набираем высоту, все выдыхают, отпускают кто кого, а я начинаю ждать еду.  Нет, конечно,  я интеллигент, я ж не скажу никому, что жрать хочу — что только поедая что-то я не думаю о турбинах. Я читаю. Или смотрю фильм — в зависимости от перевозчика. Райн например, зараза, дает читать только инструкцию по безопасности.

В книге я читаю, читаю, читаю — один и тот же абзац все три-пять часов полета. Даже страницу иногда переворачиваю, понимаю, что ничего не поняла, и бросаюсь снова перечитывать абзац. И так до приземления. Меня даже коньяк не берет в такие моменты.

С фильмами та же байда. Ищу комедию, желательно поглупее, начинаю смотреть и…. Боже мой, что там опять рявкнуло в этом самолете? А почему моторы стихли? А, на эшелоне же выставляют минимум, а мы на эшелоне уже? Блин. А сейчас куда? Падаем??? (Особенно актуально ночью, когда непонятно вообще, где верх, где низ). А может, нас угоняют в этот момент? А как тогда в туалет? (Тут по закону подлости обязательно сработает рефлекс, даже если ты до этого трое суток не то что не ела, а даже и не пила ничего).

Говорят, надо думать о сексе в такие моменты — сразу про другое уже не хочется. В самолете я могу думать только о еде, видимо, происходит какая-то компенсация за наземную жизнь. Уже многажды проверяла. Я представляю. Я представляю, что мне сейчас принесут в пластиковой плошечке. Может, там креветка или даже лангустин. Или суп из бычьих хвостов. Или филе рябчика. Или голубь в сметане… Я хочу бутерброд с икрой и ледяную Вдову Клико. РайнЭйру класть с прибором на мои мечты — максимум, что от них дождешься, это магазин с парфюмом. К счастью, есть еще другие перевозчики. Где кормят.

Приносят. Мятый контейнер, в нем три переваренные макаронины, соленая хрень, которую пытаются замаскировать под котлету и кусок китайской капусты — а вот вам салат. И что-то сладкое. Люблю Turkish Airlines — там десерты всегда умопомрачительные. Я сжираю всегда свой, мужнин и детские.

***

Еда кончается быстро, надо чем-то занимать себя, чтобы не скатиться в банальщину. Про секс никак не думается, поэтому приходится выковыриваться и топать в заветный закоулок. Вообще, после еды это главный аттракцион.

Такое ощущение, что все 150 пассажиров, судя по очередям, ходят в туалет исключительно в самолете. (Кстати, это же нашествие почему-то в поездах — мы ехали из Милана в Бергамо, так просто паломничество какое-то было.)

Стоишь себе, трясешься как в автобусе, рефлекторно ждешь следующую остановку. Смотришь, что там бортпроводники творят (у них бутылки с вином просто валяются в ящиках, вот ведь!). А тут уже освободилось. Тыкаюсь в дверцу — что-то заклинило. Блин! И напротив занято. Опять дергаю дверцу. Вроде идет, но как-то неуверенно и норовит побыстрее захлопнуться.

Со мной такие номера лучше не проворачивать — если что-то где-то вот так себя ведет, нужно убиться, но расковырять. Поэтому я не сдаюсь — все веселее, чем в кресле абзац перечитывать. Опять пытаюсь открыть, опять она закрывается. Пока я наконец не разозлилась.

***

Вот в тот момент я поняла, что китайцы народ умный и правильно говорили про то, что свои желания нужно как-то контролировать. А то как исполнятся. С другой стороны, когда еще я могла увидеть у человека такие большие и печальные глаза? И еще немножко испуганные, конечно.

Да ладно немножко… Сильно испуганные. (А все потому, что тут либо дверь держать, либо в туалет ходить. Без вариантов. Для таких вот неумех даже защелки на двери придуманы — я потом проверила — все работает)))).